Жизнь собачья: В палате умирает офицер...

В палате умирает офицер...
Врачи снуют и шепчутся растерянно.
Решение: принятье срочных мер,
Последний шанс, последний - не потерянный...

Был месяц в коме молодой старлей,
Вернее - плоть, изрытая гранатою.
Одиннадцать легло богатырей
Под полностью разрушенной заставою,

А он один, оставшийся в живых,
В бреду кричал, что бойня не кончается,
Лишь под наркозом, наконец, затих...
И, улыбнувшись, вымолвил: " Красавица! "...

Никто не понял этот тихий зов,
Понятно: бред, сказал непреднамеренно...
А он уже не слышал докторов,
И острый скальпель впился в плоть уверенно...

* * *
В посёлке появился новый пёс,
Вернее - псина - уши, хвост, как водится,
Но в ранах бок, нет на спине волос,
Да... не собака - чистая уродица...

Вот ковыляет, лапу волоча,
Оближет раны и лежит бессильная.
Питалась бросом, так, по мелочам,
А ночью выла - ну... тоска могильная...

Уродицей её и нарекли,
Ругали, гнали и, порой безжалостно,
Её изживали люди, как могли,
А то плеснут ей вслед помойной гадостью,

Она терпела... с жалобой к кому
Пойдёт собака - тощая, убогая?
А ночью она выла потому,
Что жизнь была с ней через меру строгою...
* * *
" Так, он спасён?! " - воскликнул генерал, -
" Спасибо Вам, профессор, преогромное! "
" Мой сын живой, и кризис миновал ", -
Дублировал он в трубку телефонную.

И не было счастливее отца
В тот день во всей Вселенной обитаемой,
Вторая жизнь для сына - молодца,
Подарок свыше, долго ожидаемый...

Не медля генерал завёл свой " Джип ":
" Скорее к сыну, повидаться, встретиться! ",
Нажал педаль, рукой к рулю прилип -
" Какое счастье! Даже и не верится! "

На полпути внезапно тормознул,
Подумал, что виденье надвигается,
Но, приглядевшись, радостно вздохнул,
И, улыбнувшись, выкрикнул: " Красавица! "
* * *
Её нашли издыхающим щенком -
Разбита лапа, с голоду не лается,
Кормили и лечили всем полком,
И имя дали нежное " Красавица "...

Любимицею стала у солдат,
В свободный час - утехой и забавою,
Особенно её любил комбат,
А сын его командовал заставою...

И часто, прихромав к передовой,
Считая своим долгом обязательным,
Она, как наблюдатель - рядовой
Смотрела вдаль внимательно - внимательно.

Потом старлей её рукой трепал,
И точно знал: ей очень это нравится,
Какой восторг - он в ухо ей шептал:
" Красавица, Красавица, Красавица "...

* * *
В один из дней случилось всё не так:
Старлей был строг, не гладил по привычному,
Собака ощутила - это знак,
Случилось что - то... что - то необычное...

И вот... зашевелилась полоса
На склоне гор, среди деревьев, в просини.
Чужие загалдели голоса,
Завыли миномёты, загундосили.

Разрывы - поначалу вдалеке,
Потом всё ближе, метче и накладистей,
Двенадцать залегли на бугорке,
Отстреливаясь от незваной напасти,

Тринадцатая, сжавшись вся в комок,
Скулила, толь от страха, толь от жалости.
Секунды - свист, внимание, прыжок...
И стихло всё, растаяв в безвозвратности...
* * *
" Нельзя с собакой, да ещё с такой! ", -
Кричала медсестра, смотря с тревогою.
" Да не собака это, а герой! ", -
С ней спорил генерал, неся убогую. -

" Он должен её первой увидать,
Тогда посмотришь, сразу же поправится! "
Сестра успела только лишь сказать:
" Профессору такое не понравится! "

А в это время, приходя в себя,
Старлей, дыша под маской кислородною,
Увидел бой и линию огня,
Гранату рядом противопехотную,

И несколько сосчитанных секунд
До взрыва... мысли: закричать иль каяться?...
И до того, как вверх взметнулся грунт,
Собой его накрывшая " Красавица "...